Криминальные банкротства рушат экономику

В России активно развивается практика захвата крупных предприятий за счет фиктивных банкротств.

Самый последний пример такого рода — ситуация вокруг крупного ямальского газодобывающего предприятия «РОСПАН», о котором неоднократно писала «НГ». Предоставив все документы, связанные с процедурой банкротства «РОСПАНа», мы попросили прокомментировать эту ситуацию доктора юридических наук, профессора, декана юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Евгения Алексеевича Суханова.

-В недавнем Послании Федеральному собранию президент Владимир Путин заявил: «Что касается банкротства, то в этой сфере необходимо срочно навести порядок. Поточное банкротство предприятий уже успело стать доходным бизнесом. Мы обязаны сделать механизм проведения процедуры банкротства и оздоровление предприятий прозрачным, рыночным, а значит, невосприимчивым к коррупции». Вы разделяете озабоченность руководства страны сложившейся практикой банкротств?

— Надо сказать, что сегодня процессы «стихийной» и «полустихийной» приватизации уже завершены. 26 апреля 2002 года вступит в силу новый закон, который определит будущее этих процедур, возможно, на несколько десятилетий вперед. В любом случае та приватизация, к которой предъявлялись многочисленные претензии, ушла в прошлое. С развитием цивилизованного рынка ценных бумаг, усилением регулирующей роли ФКЦБ и движением в защиту общепризнанных принципов корпоративного управления связан упадок эры корпоративных «стервятников», достаточно в свое время «порезвившихся» на крупных российских предприятиях.

Но все это создало условия для развития в России нового способа захвата контроля над крупными предприятиями и полукриминального передела их активов. Я имею в виду так называемую практику фиктивных и криминальных банкротств, вал которых в последнее время действительно накрыл и крупные и мелкие российские предприятия.

— Чтобы захватить контроль над предприятием путем его банкротства, необходимо, чтобы предприятие имело серьезные финансовые проблемы. Может ли этот механизм быть использован в отношении эффективных и прибыльных предприятий?

— Нет сомнений, что в целом институт банкротства призван помочь участникам гражданского оборота с минимальными потерями в законном порядке избавляться от неэффективных участников хозяйственной деятельности. Это, по сути, определенный инструмент постоянного финансово-экономического «естественного» отбора. Однако в силу ряда факторов зачастую процедура банкротства возбуждается и проводится в отношении экономически привлекательных и финансово абсолютно здоровых предприятий.

Этому способствуют те обстоятельства, что в соответствии с действующим законодательством дело о банкротстве может быть возбуждено арбитражным судом, если требования к должнику — юридическому лицу в совокупности составляют не менее пятисот минимальных размеров оплаты труда. Очевидно, что такой порог совокупных требований является достаточно низким, но, с другой стороны, его пересмотр в сторону резкого увеличения не позволит эффективно использовать процедуру банкротства для ликвидации мелких компаний-«пустышек» с небольшими долгами, что соответственно может вызвать появление целого класса предприятий — мелких должников.

Кроме того, ранее недобросовестные кредиторы, апеллируя к статье 56 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», весьма активно добивались принятия решений о возбуждении арбитражного производства по делам о банкротстве, а также о введении в отношении должника процедуры наблюдения только на основании заявления кредитора, без проведения судебного заседания.

12 марта 2001 года Конституционный суд РФ постановлением # 4-П признал не соответствующей Конституции России статью 56 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», поскольку она позволяет на стадии возбуждения производства по делу о банкротстве только на основании заявления о признании должника банкротом вводить наблюдение без предоставления должнику возможности своевременно заявить свои возражения. Кроме того, не предусматривалось право должника обжаловать определение о принятии заявления о признании должника банкротом, которым в отношении него вводится наблюдение.

Тем не менее одно постановление Конституционного суда РФ, несмотря на весь его позитивный характер, не смогло остановить волну банкротств, поскольку само по себе криминальное банкротство чрезвычайно многолико. Все мы понимаем, что недостаточно просто возбудить процедуру банкротства, что сейчас чаще всего делается с помощью подставных кредиторов, контролирующих часть задолженности предприятия, путем массовой скупки его долгов с дисконтом или путем намеренного фиктивного создания долгов коррумпированным руководством предприятия. Из любой процедуры банкротства для лиц, заинтересованных в нем, прежде всего необходимо извлечь определенную выгоду, будь то активы, клиенты или рынки сбыта.

Недобросовестные кредиторы нашли массу различных способов завладения прежде всего интересующим их имуществом должника на разных стадиях банкротства. Например, собранием или комитетом кредиторов принимается решение о продаже имущества должника, признанного несостоятельным (банкротом), не на открытых торгах, как это установлено общим требованием Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», а на закрытых торгах среди лиц, специально приглашенных для соответствующих целей. Формально это законно.

Законна ли определенная непонятно кем цена продажи имущества — большой вопрос. Особенно часто подобная схема применяется при продаже целых имущественных комплексов, что позволяет «проглатывать» предприятие особенно «лакомыми» кусками. Для тех, кому не хочется «проглатывать» предприятия по кускам либо связываться непосредственно с его активами, существует иной, более юридически элегантный способ, которым является эмиссия акций предприятий в процессе его банкротства, распределяемая целиком и без остатка среди лиц, аффилированных с заинтересованными кредиторами. Насколько мне известно, ФКЦБ пока не выразила своего однозначного мнения по этому вопросу, однако уже имеются судебные дела, связанные с признанием незаконными подобных эмиссий, проведенных с явно незаконными целями.

Не следует также забывать о тех многочисленных злоупотреблениях, которые допускают по понятным всем причинам арбитражные управляющие на разных стадиях производства по делам о банкротстве. Тут вам и многочисленные нарушения в ведении реестра кредиторов, и таинственные непрозрачные сделки от имени предприятия-банкрота, и непонятное исчезновение крупных активов, и сотрудничество с отдельными группами кредиторов. Особенно «славятся» арбитражные управляющие, умеющие проводить собрания только для «своих» кредиторов и принимать на этих собраниях устраивающие их решения.

Тут в дело идут и непонятно кому и куда направленные уведомления, и грозная охрана на входе, и различные, непонятно какими судами выданные исполнительные документы. Был ты вчера полноправным кредитором, голосовал своими долгами, а сегодня согласно исполнительному листу районного суда ты — никто, и голосовать, судя по удаленности места нахождения этого суда, на собрании кредиторов тебе уже вряд ли когда придется.

— В случае с «РОСПАНом» одним из способов получения контроля над активами предприятия-должника было увеличение уставного капитала по решению собрания кредиторов. Как бы вы прокомментировали подобные действия?

— Следует иметь в виду, что уставный капитал юридического лица предназначен для погашения требований его кредиторов и поэтому имеет обеспечительную функцию. Об этом, в частности, прямо говорит п. 1 ст. 99 ГК РФ применительно к акционерным обществам. Поэтому закон запрещает производить увеличение уставного капитала акционерного общества для погашения понесенных им убытков. Это правило носит общий характер и в данном смысле распространяется и на процедуру банкротства.

Что касается «РОСПАНа», то из представленных вами документов можно сделать вывод о том, что инициаторы эмиссии пытались провести ее в ходе конкурсного производства. Иначе говоря, для покрытия убытков общества пытались использовать заемный капитал, то есть увеличивать его долги. Поэтому злоупотребления управляющего, подписавшего подобные документы, очевидны — какая может быть эмиссия акций и привлечение средств инвесторов, если предприятие просто подлежит ликвидации.

— Как можно определить, криминально конкретное банкротство или нет?

— Действующее законодательство, несмотря на имевшиеся на практике случаи перехвата управления собственностью путем применения процедур банкротства ее владельцев, не пользуется таким понятием, как криминальное банкротство должника его кредиторами. В Уголовном кодексе содержится три состава, влекущих уголовную ответственность за неправомерные действия при банкротстве (ст. 195-197 УК РФ), однако они, к сожалению, не охватывают рассматриваемой нами ситуации.

В русском дореволюционном праве сам термин «банкротство» использовался только для квалификации уголовно наказуемых деяний (преступлений), а для гражданско-правового института применялся термин «несостоятельность». Действующее законодательство не делает различий между этими понятиями. Однако основные признаки криминального банкротства лежат на поверхности — прежде всего его цель, противоречащая цели восстановления платежеспособности должника, продекларированной в законе о банкротстве.

Цель криминального банкротства, проводимого кредиторами предприятия-банкрота, — получение определенной имущественной выгоды в форме приобретения активов предприятия или иных материальных или нематериальных выгод по ценам, не соответствующим реальным рыночным. Достижение этой цели, как правило, осуществляется двумя путями: устранение от управления обществом нежелательных кредиторов с одновременным осуществлением определенной схемы действий, ведущей к установлению контроля над желаемыми активами.

Конкретные формы деятельности профессиональных игроков в подобные игры разнятся в зависимости от предприятия, являющегося объектом банкротства. Как правило, криминальные банкротства связаны с созданием или приобретением фиктивных долгов различными способами, а также с полным устранением бывшего менеджмента и участников предприятия от управления им.

У законопослушных кредиторов предприятия-банкрота может быть только одно желание — получить в установленном законом порядке причитающиеся им деньги. Все остальные действия, включая управление предприятием-банкротом, они осуществляют постольку, поскольку это необходимо для реализации данной их основной цели. Кредитор, имеющий какие-либо иные цели, не может рассматриваться как добросовестный.

Когда, например, акционеры гасят долги предприятия, а некоторые кредиторы отчаянно этому сопротивляются, это само по себе наталкивает на весьма грустные мысли относительно природы подобных банкротств.

— Существуют ли в настоящее время возможности для законного окончания процедуры уже начатого банкротства?

— Действующая редакция Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» указывает на такие основания прекращения производства по делу о банкротстве, как заключение мирового соглашения и восстановление платежеспособности должника. Еще, разумеется, существует ликвидация общества как закономерный финал конкурсного производства, что, конечно, не отвечает основным целям банкротных процедур, направленных прежде всего на сохранение бизнеса и восстановление платежеспособности должника.

Следует учитывать, что предлагаемый правительством России проект новой редакции этого закона расширяет перечень оснований для прекращения банкротства, что само по себе является положительным. Однако представляется, что процедура банкротства может быть абсолютно законно прекращена и по иным основаниям, предусмотренным гражданским законодательством. Так, закон не запрещает любым третьим лицам, включая акционеров общества, в любой момент осуществить погашение всех долгов общества перед кредиторами, что соответственно создаст ситуацию, когда процедура банкротства не сможет быть продолжена, так как будет отсутствовать ее основной и главный элемент — кредиторская задолженность и кредиторы.

— Так можно ли все-таки по инициативе акционеров должника восстановить его платежеспособность? Например, в ходе конкурсного производства по делу о банкротстве «РОСПАНа» его акционерами были внесены денежные средства в депозит нотариуса в погашение долгов предприятия перед кредиторами. Были ли правомерными эти действия?

— Гражданский кодекс РФ допускает исполнение обязательства должника третьим лицом без согласия кредитора. Закон допускает возможность исполнения обязательства третьим лицом за должника, в том числе путем внесения причитающихся кредитору денежных средств в депозит нотариуса. Насколько видно из представленных вами документов, в процедуре банкротства «РОСПАНа» денежные средства за него вносила компания, обладающая контрольным пакетом акций последнего.

С моей точки зрения, если внесение третьими лицами средств в депозит нотариуса в целях погашения кредиторской задолженности должника, признанного банкротом, было произведено в целях восстановления его платежеспособности, а не в целях перераспределения голосов на собрании кредиторов (то есть не имело место преимущественное удовлетворение требований одних кредиторов перед другими), у лиц, участвующих в деле о признании должника несостоятельным (банкротом), имеются все основания требовать прекращения производства по делу о банкротстве либо требовать пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам.

Что касается прав кредиторов в случае внесения денежных средств в депозит в целях надлежащего исполнения обязательства, то они надежно защищены законом, предписавшим нотариусу, в депозит которого внесены деньги, известить кредиторов и по их первому требованию выдать причитающиеся средства.

В ситуации с «РОСПАНом», когда деньги были перечислены в депозит нотариуса, а ряд основных кредиторов отказались принять возвращаемые им средства, это, как уже говорилось, является основанием подозревать их в недобросовестности и стремлении к фактическому захвату предприятия.

Поэтому и проект новой редакции Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» предусматривает право учредителей (участников) должника — юридического лица или третьих лиц осуществить одновременное удовлетворение требований всех кредиторов посредством внесения денежных средств в депозит нотариуса или суда.

Я вообще считаю, что любые способы прекращения банкротства, если они связаны с удовлетворением требований всех кредиторов без каких-либо преференций и с сохранением бизнеса, должны только приветствоваться судами как соответствующие духу и букве и закона о банкротстве, и гражданского законодательства.

— В ситуации с тем же «РОСПАНом» было вынесено постановление апелляционной инстанции, согласно которому производство по делу прекращено в связи с погашением задолженности кредиторам путем внесения денег в депозит. Однако не прошло и нескольких дней, как суд кассационной инстанции это постановление исполнением приостановил. Как вы можете это прокомментировать?

— Действительно, Арбитражный процессуальный кодекс РФ допускает приостановление исполнения судебных актов в кассационной инстанции. Однако это касается тех судебных актов, которыми разрешается дело по существу в чью-либо пользу и которые подлежат какому-либо исполнению. Что касается прекращения производства по делу — это есть способ окончания производства без вынесения решения по существу иска. Поэтому полномочия органов, созданных в процессе банкротства — комитета кредиторов, собрания кредиторов и конкурсного управляющего, — прекратились, а все права по управлению обществом перешли к его законно избранным органам управления.

Из документов видно, что в результате принятия подобного определения суда общество в прямом смысле слова встало «в раскоряку». Вроде бы уже не банкрот, но управляться нормально не может. Как следствие предприятие может терпеть значительные убытки.

— Планируется ли внесение изменений в закон о банкротстве?

— Государственная Дума 6 марта 2002 года приняла в первом чтении проект новой редакции Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», внесенный правительством. Проект устанавливает более прозрачную процедуру банкротства по сравнению с существующей ныне. Так, к компетенции государственного органа по финансовому оздоровлению и банкротству дополнительно отнесены вопросы обеспечения информационной открытости процесса банкротства, осуществления контроля за деятельностью саморегулируемых организаций арбитражных управляющих. К числу лиц, участвующих в арбитражном процессе по делу о банкротстве, прямо отнесены представитель собственника имущества должника — унитарного предприятия и представитель учредителей (участников) должника — юридического лица; представитель собрания кредиторов и представитель комитета кредиторов.

Следует отметить также, что проектом новой редакции закона дополнен перечень оснований рассмотрения банкротства фиктивным: фиктивность может быть доказана не только возможностью должника удовлетворить требования кредиторов в полном объеме, но и фактами признания должником необоснованных требований заявителя или непринятием должником мер по оспариванию необоснованных требований заявителя.

Представляется целесообразным также включение в проект новой редакции закона норм, устанавливающих запрет принятия собранием кредиторов решения об увеличении уставного капитала должника; четкое определение правомочий собственников (акционеров) должника и третьих лиц по исполнению обязательств должника в целях восстановления его платежеспособности на любой стадии банкротства, запрещение осуществления в процессе внешнего управления мероприятий, направленных не на восстановление платежеспособности должника, а на увеличение кредиторской задолженности и прекращение деятельности должника.

Безусловно, внесение подобных изменений в действующее законодательство о банкротстве позволило бы обеспечить правовые гарантии участникам гражданского оборота, действующим разумно и добросовестно.